В Толедо все спокойно
Испания, лето 1936
Вот уже шесть дней небо над Испанией не было безоблачным.
- Это не имеет смысла. Алькасар не будет сдан. В кабинете было жарко. Пожилой мужчина в военной форме положил трубку. Высоко у окна кружила одинокая муха. На столе директора военной академии стояла выцветшая фотокарточка: серьезный юноша двадцати лет – важный, в костюме, с бабочкой и прильнувший к нему брат - совсем еще мальчик. … В подвалах, хотя и было прохладнее, зловоние и стоны раненых сводили с ума. Дочка одной из заложниц рыдала, опустившись на колени на каменный пол. Пролила воду. Девочка явно разрывалась между чувством собственного достоинства и желанием вылизать лужицу. Москардо передал ей свою непочатую сегодня флягу. - Сеньор команданте? Комендант Толедо и по совместительству директор военной академии обернулся. Лицо бывшего курсанта было бледно и покрытой грязью: «Сеньора Мерседес скончалась…» Он дочитал заупокойную. Все молчали. Жена, вынырнувшая из операционной, отвела глаза. Ее губы были плотно сжаты. Еще три дня назад черные, как смоль, волосы теперь были седыми. … В кабинете было жарко. Высоко у окна кружила одинокая муха. Голос в телефонной трубке принадлежал старому товарищу. Новому врагу. - Если мятежники не сложат оружие, Ваш сын, Хосе, будет мертв. Вы понимаете это? Полковник хватается за сердце и сползает в кресло. - Мой сын? - Да, я передаю трубку Если Кандидо врал – это всегда было видно. Сейчас он говорил правду. Республиканская псина… Политические дебаты двух коллег за рюмкой коньяка могут обернуться убийством шестнадцатилетнего мальчишки. - Отец? - голос младшего еще по-детски нежен. И спокоен. Мальчик мой… - Что произошло? - В целом, ничего. Эти господа, правда, грозятся меня расстрелять, если ты не откроешь замок. Достоинство и смелость. Ты стал таким мужчиной, мальчик мой. Но для меня ты все еще ребенок. Что сделали мы с этим миром? Командир полиции города, человек чести – расстреляет ребенка? Ребенка, которого он еще месяц назад угощал конфетами? Дети не должны погибать. Не так. Москардо оборачивается к адъютанту отдать распоряжение и смотрит прямо в дуло пистолета. Глаза юноши горят гневом. По его нежному еще лицу бегут капельки пота. - Вы не сдадите им Алькасар, - рука не дрожит – У вас тысяча бойцов и пять сотен женщин. Дети. Что с ними будет, когда они окажутся в руках республиканцев? Вы не можете, нарушите приказа, команданте. Смелые вы, мои мальчики. Молодые, смелые и глупые мальчики, не щадящие отцовских чувств. Всем вам так и так умирать. - Сын, - голос коменданта Толедо тверд и спокоен - Если это правда, то вручи свою душу Богу, крикни: „Да здравствует Испания!“ и умри как герой. - Вы решились, Хосе? – трубку берет Кандидо Кабельо - Это не имеет смысла. Алькасар не будет сдан. … Адъютант переминается с ноги на ногу рядом со злополучным телефоном. На коменданта Толедо он не смеет поднять глаз. В глазах - ужас принесенной вести: «сегодня на закате был расстрелян Ваш сын». - Это облегчает задачу. Теперь Алькасар точно не сложит оружие. Москардо спокоен. Когда настоящие мужчины следуют свои убеждениям – проливается кровь. Так было и будет. И это правильно. А мужчина – он всегда мужчина – будь ему шестнадцать или шестьдесят. У коменданта не осталось надежды. Старший сгинул три дня назад в Марокко. Младший ушел сегодня. У коменданта остался только Алькасар. И приказ командира. Осада длилась семьдесят дней. В замке не было воды и еды. Но даже женщины и дети предпочли остаться и погибнуть в борьбе. Каждый день комендант телеграфировал «В Толедо все спокойно». И ждал, когда придет помощь. Через два месяца и пять дней с генералом Варелой в Толедо вошли фалангисты. подполковник Хосе Москардо – комендант Толедо и командующий осажденного замка доложил: «На вверенной мне территории ничего не произошло».
Матерь божья, вот бы выбора вовсе не было….
История Хосе Москардо и его сына стали для франкистов символом верности долгу и благородства. Республиканцы, однако, утверждали, что комендант намеревался оставить замок, но кто-то из товарищей, угрожая оружием, уьедил его не сдаваться.